Tuesday, March 20, 2007

ЦИФРОВОЕ НЕРАВЕНСТВО

Прогноз развития Интернет-сообществ и преображения общественных отношений.
Предсказание будущего – неблагодарное дело, если опираться на расчеты по моделям прошлого. Но если подойти к делу с позиции архетипических человеческих моделей поведения, то становится возможным предсказание развития событий в долговременной перспективе.
До недавних пор, финансисты и инвесторы в своих расчетах пользовались только чисто экономическим инструментарием. Но после того, как Нобелевский комитет год назад отметил своей премией Фелпса за работу о решающем влиянии ожиданий населения на инфляцию, всем стало ясно, что человеческий фактор является определяющим экономическим фактором. Примеры фондового рынка более чем очевидно это демонстрируют: какая-то мелочь может спровоцировать обвал акций. Американский, московский и киевский рынок жилья сейчас демонстрирует верность этого тезиса: стоило кому-то из продавцов дать слабину и снизить цену под влиянием ожиданий всеобщего краха рынка, как все остальные, придерживавшие до сих пор цены, тут же выставили активы на продажу, спровоцировав общее снижение цен. А покупатели, увидев такую эластичность цен, стали отказываться от ипотечных займов по прежним ставкам, усугубляя ситуацию
То есть, чего продавцы недвижимости боялись – то сами и спровоцировали! Это называется моделью самореализующегося прогноза с позитивной обратной связью.
Приведу еще один пример такого самореализующегося прогноза. Пропаганда СССР внушала нам, что капиталисты стремятся всех обмануть, готовы на все ради своих барышей – и мы воплотили этот негативный стереотип. Самое опасное – что власть тоже так считает, и ставит предпринимателям палки в колеса. Так, изменив правили игры на строительном рынке, власть обанкротила компании, занимавшиеся долевым строительством жилья – «Социальную инициативу» и другие. Между тем, коллективные инвестиции в недвижимость во всем мире – это основная форма инвестиционного капитала. На этом миллионы людей зарабатывают себе на безбедную старость, а не только строят квартиры. И только у нас этот механизм дискредитирован в зародыше.
Но не все так плохо. Молодое поколение, не индоктринированное негативными теориями, успешно реализует свои проекты. В частности, конкурирует с мировыми гигантами типа Майкрософт, путем участия в построении Open source-систем (Linux например). И не только молодежь. Так, известный экономист Андрей Бунич в рамках своей инновационной структуры "Корпорация Новых Технологий" развивает data mining (извлечение информации) и expert network (построение экспертных сетей), как инструмент мониторинга, экспертного анализа и наглядного отображения экономических тенденций и прогнозирования их состояния. В работе используются как технологии автоматизированной обработки информации, так и принципы Smart Mobs, т.н. "умных толп" - добровольных и независимых экспертных сообществ, объединённых принципами рейтингования.
Другой пример самоорганизации рядовых участников рынка, на этот раз кредитного - британский проект Zopa – это площадка, где люди одалживают друг другу деньги. При этом кредитор сам устанавливает желаемые проценты по платежам, а заемщики выбирают себе оптимальные условия ссуды, тем самым приводя рынок one2one-кредитов в равновесие.
В остальном же деятельность по кредитованию здесь мало отличается от банковской. Проект рассчитывает риски, ранжирует свои внутренние рынки в соответствии с матрицей риски–доходность, с доходов платятся налоги, а в случае нарушения графика выплат запускается механизм, аналогичный банковскому взиманию недоимок. Для этого Zopa сотрудничает с авторитетным коллекторским агентством Credit Resource Solutions Ltd.
Еще дальше в развитии идеи частного заимствования пошел американский проект Prosper, созданный в феврале 2006 года и насчитывающий уже более 100 тыс. членов и активы в размере $20 млн. Prosper добавил к услугам коммуникационные внутрисетевые возможности; выросло значение рекомендаций участников.
В скором будущем такие сообщества будут доминировать, потому что они будут определять колебания рынков, благодаря своим размерам. Количество перейдет в новое качество. На это работает сама культура интернет-отношений.
Для культуры Интернета характерна четырехслойная структура: техномеритократическая культура, культура хакеров, культура виртуальной общины и предпринимательская культура. Все вместе они определяют идеологию свободы, столь широко распространенную в Интернет-сообществе. Однако эта идеология не выступает в роли основополагающей культуры, поскольку она не связана напрямую с совершенствованием технической системы: свободу можно использовать по-разному. Вышеуказанные культурные слои образуют определенную иерархию. Техномеритократическая культура превращается в культуру хакеров путем внедрения соответствующих правил и обычаев в кооперативные сети, нацеленные на определенные технические проекты. Культура виртуальной общины привносит в техническое сотрудничество социальный аспект посредством трансформации Интернета в среду, характеризующуюся избирательным социальным взаимодействием и символическим единением друг с другом. После появления какого-либо новшества фактор путевой обусловленности, определяющий дальнейшее использование этого новшества, дает преимущество тем, кто принимал участие в таком сетевом производстве инновации. Они становятся первыми пользователями и первыми учениками, им лучше знать, какие виды продукции и какое производство можно будет разработать при внедрении данного новшества. Таким образом, процесс новаторства в условиях электронной экономики постепенно дрейфует в сторону информационно-открытых сетевых сообществ, состоящих не только из свободных индивидуумов, но и из предпринимателей и служащих компаний, поскольку фирмы заинтересованы в содействии новаторству, ибо они самыми первыми извлекают выгоду из результатов совместной работы. Но каким образом бизнес получает прибыль из коллективно генерируемых инноваций? Путем разработки приложений, продажи услуг, компоновки программ и пользовательской настройки, как это делает Red Hat с Linux, a IBM — с Apache. Или же путем продажи оборудования, хорошо работающего на основе технологий с открытыми исходниками, как это делает Sun Microsystems с Java и Jini.
Логика сотрудничества и открытых исходников как плавильного тигля новаторства не ограничивается одним только программным обеспечением. Эта логика пронизывает всю индустрию онлайновых служб, поскольку порталы обеспечивают доступ к информации и услугам в качестве средства продажи рекламы и получения сведений, которые могут быть повторно использованы в целях маркетинга. В такой логической схеме потребители становятся производителями, поскольку анализ их реакций и потребностей позволяет электронным компаниям получать важные сведения, помогающие им постоянно совершенствовать свою продукцию и услуги. В ориентированной на клиента деловой практике способность взаимодействовать с потребителем как источником ценной информации становится неотъемлемой составляющей бизнес-модели
Имеется и третий важный фактор, определяющий социальные движения нашей эпохи. Поскольку власть во все большей степени действует через глобальные сети, стараясь обходить институты государства-нации, эти движения сталкиваются с необходимостью соразмерять свои масштабы с глобальным влиянием властей с тем, чтобы самим оказывать глобальное воздействие на масс-медиа посредством проведении символических акций. Другими словами, глобализации общественных движений представляет собой совершенно особый и гораздо более значимый феномен, нежели движение против глобализации, выступающее в качестве всего лишь одного из проявлений возникновения глобальной территории разногласий. Можно доказать, что при ныне преобладающих в нашем мире социальных и институциональных условиях новая технико-экономическая система способствует неравномерному развитию, одновременно благоприятствуя как богатству, так и бедности, росту производительности труда и социальной сегрегации, причем ее эффекты дифференцированно распределяются по различным регионам мира и различным общественным группам. А поскольку Интернет является основой новой социально-технической модели организации, глобальный процесс неравномерного развития, возможно, становится наиболее впечатляющим проявлением цифрового разрыва. И аргументация здесь будет следующая.
(1) Предельная социальная неравномерность процесса развития связана с сетевой логикой и глобальной сферой охвата новой экономики. Если всё и все, способные стать источниками создания стоимости, могут быть легко подключены, а когда он/она/оно перестанут приносить пользу — столь же легко и отключены, то в этом случае глобальная система производства оказывается состоящей одновременно как из высокоценных и производительных людей/объектов, так и из людей/объектов, которые таковыми не являются (или больше уже не являются), однако продолжают в ней оставаться. Вследствие динамизма и конкурентоспособности новой экономики другие виды производства деструктурируются и в конце концов сходят на нет либо трансформируются в неофициальные экономики, зависящие от неопределенной, изменчивой связи с динамичной глобальной системой. Мобильность ресурсов и гибкость системы управления позволяют такой глобальной системе оставаться в значительной степени независимой от специфики тех мест, где проживают люди.
(2) Образование, информация, наука и техника становятся главными источниками создания стоимости в условиях основанной на использовании Интернета экономики. Образовательные, информационные и технические ресурсы характеризуются крайне неравномерным распределением по земному шару (UNESCO, 1999). Хотя количество учащихся в учебных заведениях в развивающихся странах значительно увеличилось, обучение в большинстве случаев сводится к простой опеке над детьми, поскольку многие преподаватели сами не имеют соответствующего образования, получают низкую зарплату и при этом еще вынуждены перерабатывать. Кроме того, системы образования в большинстве стран являются технически устаревшими и забюрократизированными в институциональном отношении. Хотя в последнее время телекоммуникационные системы во многих регионах мира подверглись соответствующим усовершенствованиям, все еще продолжает сохраняться значительный разрыв между отдельными странами, а также между отдельными областями внутри стран в том, что касается качества инфраструктуры и плотности дальней связи. Передача данных через спутник и беспроводная телефония позволяют перескочить через ступеньки последовательного складывания традиционной технической инфраструктуры, однако в большинстве регионов мира просто нет финансовых и людских ресурсов для подобных инвестиций в развитие новых технологий. Недостаточный уровень образования и отсутствие информационной инфраструктуры ставит большую часть жителей планеты в зависимость от эффективности работы немногих глобализованных сегментов их экономик. Поскольку большинство людей не может быть занято в этом секторе ввиду нехватки у них соответствующих навыков, профессиональная и социальная структуры во все большей степени раздваиваются. Так, например, в Южной Африке в 2000 году уровень безработицы превышал 35%, однако предложение было не в состоянии удовлетворить спрос на десятки тысяч рабочих мест, требующих наличия высшего образования: в 1995—1999 годах спрос на подобного рода рабочую силу возрос на 325%. В то же самое время многие профессиональные работники покидали страну, будучи не в состоянии или просто не желая терпеть тяготы приспособления к новым общественно-политическим условиям.
(3) Это прогрессивное подсоединение к глобальной экономике становится все более уязвимым к воздействию вихря глобальных финансовых потоков, от которых в конечном итоге зависят национальные валюты и оценка национальных фондовых бирж. Дня периода системной финансовой неустойчивости характерны повторяющиеся время от времени финансовые кризисы различной интенсивности. Каждый такой кризис истощает трудовые ресурсы, обесценивая людей, которые едва ли смогут вновь встать на ноги. Они заканчивают свою жизнь уходом в трущобы выживания, которые являются фундаментом неофициальной экономики.
(4) Поскольку новые технологии, новые производственные системы, новые мировые рынки и новая институциональная структура мировой торговли игнорируют традиционное сельское хозяйство (в котором тем не менее занято около половины трудоспособного населения планеты), отмечается гигантских масштабов исход сельских жителей (в частности, в Азии), и результате чего сотни миллионов новых мигрантов становятся участниками болезненного процесса поглощения их экономикой выживания перенаселенных мегаполисных зон, уже находящихся но пороге экологической катастрофы (Roy, предисловие).
(5) Государственные власти во все большей степени попадают под воздействие глобальных потоков капитала и информации, подвергаются санкциям со стороны проводников политики свободной циркуляции этих потоков (таких, как Международный валютный фонд) и ограничиваются в своих действиях наднациональными институтами, которые они создавали в качестве механизмов защиты процесса глобализации. Возникающий в результате этого кризис управления ведет к ломке существующей системы правил, при этом под ударом оказываются даже слаборазвитые государства, живущие за счет кредитов. Общественный договор между различными социальными группами, где бы он ни существовал, подвергается сомнению. Рабочая сила индивидуализируется, и прежняя система производственных отношений, строившаяся на коллективных договорах между предпринимателями и работниками, находит пристанище в государственном секторе, что способствует возникновению нового социального раскола между немногими защищенными работниками, использующими свои возможности торговаться с позиции силы для выкачивания ресурсов из всего остального общества, и массой неорганизованных тружеников, зачастую оказывающихся занятыми в неофициальной экономике.
(6) В посткризисный период, при наличии широких сегментов населения, не способного реализовать себя в продуктивном, конкурентоспособном секторе экономики, кое-кто пытается проверить на практике новую разновидность глобализации: глобальную криминальную экономику, основывающуюся на транснациональных сетях, занимающихся каким-либо видом незаконной торговли, который может приносить прибыль (нередко — с использованием Интернета), а также электронным отмыванием денег на финансовых рынках. Глобальная криминальная экономика проникает в политику и государственные институты, дестабилизирует общество, развращает и дезорганизует государственную власть во многих странах мира — и не только в случае обычных подозреваемых.
(7) Испытывая сильнейшее давление сверху и снизу и постепенно лишаясь поля для маневра в рамках глобализированной системы, государственная власть переживает глубокий кризис легитимности. Так, согласно результатам глобального опроса общественного мнения, проведенного институтом Гэллапа для ООН в 1999 году, две трети респондентов считали, что управление их страной осуществляется не по воле народа (Annan, 2000). Ослабление политических институтов сокращает возможности общества по корректировке и нейтрализации негативных воздействий, порождаемых переходом к новой технико-экономической системе, тем самым способствуя усилению эффекта таких воздействий.
(8) В крайних случаях кризис легитимности и политическая дезинтеграция порождают крупномасштабный бандитизм и гражданские войны, которые порой приводят к массовой бойне, исходу сотен тысяч беженцев, голоду и эпидемиям. Подобная ситуация была типична для Африки, однако в момент написания этих строк такая значимая на международной арене страна, как Колумбия, переживала нечто похожее на бесконечную гражданскую войну между представителями различных группировок, Перу и Эквадор испытывали потрясения, вызванные крахом своих политических режимов (в надежде на лучшее будущее), Индонезия находилась на пороге тотальных региональных войн, а законно избранный президент Филиппин был вынужден уйти со своего поста, когда выяснилось, что он являлся «королем королей игорного бизнеса».
Может показаться, что все это имеет мало общего с цифровым разрывом и, собственно говоря, с Интернетом. Однако это именно то, на что я хочу обратить особое внимание. Способность основанной на Интернете экономики и поддерживаемой Интернетом информационной системы объединять сетью сегменты различных обществ по всему миру позволяет связать между собой основные узлы в виде динамичной планетарной системы, при этом игнорируя те сегменты обществ и те места действия, которые представляют мало интереса с точки зрения создания стоимости. Однако эти отвергнутые элементы располагают возможностью контролировать население и местные ресурсы в своих странах, а также свои политические институты. Поэтому элиты пытаются использовать свое господство над людьми и территориями для обеспечения глобальных сетей денег и власти доступом ко всему тому, что еще осталось ценного в данной стране, в обмен на подчиненное участие этих элит в таких глобальных сетях. Что касается людей, которые в ходе данного процесса маргинализуются, то они стремятся использовать целый ряд стратегий, причем не обязательно несовместимых. Они продолжают существовать в условиях неофициальной экономики на локальном уровне. Они пытаются конкурировать в глобальных масштабах на базе сетей криминальной экономики. Они мобилизуются для заимствования ресурсов у глобализированных местных элит, оказывая давление на эти элиты с целью совместного использования выгод, извлекаемых из их участия в глобальных сетях. Или же они мобилизуются для создания своего собственного органа, посредничающего с глобальной системой, бросая вызов государству либо путем отделения, либо путем правопреемства.
Главный цифровой разрыв измеряется не количеством подключений к Интернету: он определяется последствиями как подключения, так и отсутствия такового. Ибо Интернет, как было показано в настоящей статье, это не только технология. Это и техническое средство, и организационная форма, распределяющая информационные возможности, генерацию знаний и способность организации сетей по всем областям деятельности. Таким образом, развивающиеся страны оказались в запутанной ситуации. С одной стороны, отключение от Интернета либо поверхностное подсоединение к Сети равноценно маргинализации в условиях глобальной сетевой системы. Дальнейшее развитие без Интернета — это все равно что индустриализация без электричества в промышленную эпоху.
Каковы же перспективы и сценарии развития для России?
Ответ кроется в самой структуре (которая, как известно, определяет результа) построения российского общества и бизнеса. В смешаных системах, коими являются все сегодняшние организации, от частных компаний до государственных структур – постоянно возникают конфликты интересов. Всегда кто-то стремится извлечь большую выгоду (не обязательно денежную, это может быть карьерная выгода или эмоциональная – месть и т.п.) из владения инсайдерской информацией. Поэтому любая из существующих иерархических организаций, построенная на ограничении доступа к информации, менее эффективна, чем Open Source-организация.
Выгода и уважение сообщества – это беспроигрышная комбинация для создания эффективного механизма принятия решений. Единство интересов –это и есть то конкурентное преимущество, которое будет иметь Open Source-организация перед обычными. Так вот, иерархическая структура организации в наше время уже не способна вызывать энтузиазм. Потому что люди готовы работать за идею и уважение друзей (как хакеры, взламывающие не нравящиеся им сайты), но теряют всякий интерес, когда работают на «дядю». А вот информационная работа, дающая рейтинг в том или ином сообществе, стимулирует больше денег.
Вопрос, вынесенный в заголовок статьи, решается в рамках смены парадигмы управления: на смену иерархическому должно прийти мягкое рейтинговое. И тогда это вечно догоняющее Запад развитие России сменится опережающим. Только те, кто возглавляют изменения – пожинают победу. Кто ждет оформления тренда – тот уже проиграл.